Вентилятор был похож на огромный черный цветок. Я смотрела на директора, и она мне казалась толстой бабочкой, без сил распластавшейся за столом. Бабочка вдруг тяжело взлетела, покачиваясь в бреющем полете, долетела до вентилятора и приникла к нему всеми конечностями.
- Вы поняли? - спросила бабочка, вдруг опять оказавшись в кресле.
- Нет ... жара, мозги не соображают...
- Понимаю, сама готова поселиться в вентиляторе.
- Я знаю.
Это я сказала зря. Директор Тамара Николаевна нахмурилась. Никому не нравится, что кто-то знает о его мечтах.
***
Я не помню, когда стала видеть чужие фантазии. И не знаю, почему и как это произошло. Если верить биографиям экстрасенсов, должно было случиться что-то особенное. Ничего глобального в моей жизни не было, а мелкие неприятности шли непрерывно, наверное, как у  всех, - я падала, с завидной регулярностью тонула, несколько раз попадала в аварии, два раза меня стукнуло током и один раз спаслась от пожара. Что из этого могло повлиять, не знаю, возможно, эта способность была мне выдана "по совокупности" всех этих случаев.
Честно говоря, ничего интересного в ней не было. Оказалось, что люди отличаются редким единомыслием и скудостью фантазии.
Все хотели есть, спать, отдыхать и не болеть, а еще денег, славы или хотя бы комплиментов и похвалы. Эротические фантазии были значительно скучнее, чем разговоры о них, а возвышенных мечтаний не наблюдалось вовсе.
Скоро я перестала обращать внимание на внезапно возникающие сцены, как, наверное, врачи перестают реагировать на обнаженку и уродства.

А потом я вдруг заскучала. Тоска и депрессия навалились, как два ватных одеяла в летний день. Пролежав месяц отпуска и в деталях изучив потолок, я всё-таки позвонила Юльке. Во-первых, она была врачом, во-вторых, мы были знакомы с детсадовского возраста,  фраза про сидение на одних горшках в нашем случае носила абсолютно буквальный характер, и я надеялась, что рассказ о моих видениях будет воспринят ею не так, как посторонним человеком.
Юлька слушала внимательно, пару раз хмыкнула и вздернула брови, потом спросила:
- А мои мечты видишь?
- Да. Хочешь оказаться подальше от меня и рассказывать мамочкам о пользе грудного вскармливания.
Юлька отвела глаза:
- Интересно... интересно... А как это выглядит?
- Вот как человек представляет, так и выглядит - картинка, субстанция, образ, сюжет, в общем, по-разному. Если переживание очень эмоциональное, изображение более четкое, осязаемое, плотное что ли, а если "что воля, что неволя", бледное и размазанное.
- А ты ... это ... видишь только при непосредственном контакте? Ну, если человек, например, с тобой по телефону разговаривает, это тоже происходит?
- Нет.
Юлька с облегчением выдохнула:
- Тогда я тебе позвоню, хорошо? Мне и подумать надо, и расслабиться, думаешь, только тебя твои таланты напрягают?!
Она действительно позвонила на следующий день и радостно сказала:
- Я, кажется, поняла! Представь, человек умеет ходить, а не ходит. Поняла? Ну, что значит "нет"? Ноги не используются и начинают атрофироваться и болеть, - Юлька задумалась, видимо, думая как бы посильнее меня напугать, - Даже гангрена может начаться, не то что депрессия. Тебе нужно использовать то, что дано! Что значит "как"? Откуда я знаю?! Ищи! Ищи места и ситуации, которые могут вызвать необычные мечты и фантазии! Да, "не миллионерша", знаю, да, "рабочее время"! Значит, ищи в доступных пределах, каждому, так сказать, по возможностям.
Я не хотела ни гангрену, ни депрессию и начала искать. Кино, театр, музеи, выставки и концерты. Как была бы счастлива классная руководительница Людмила Федоровна:
- Наконец-то проблески интеллекта  в безнадежно запущенных мозгах! Человека от животных отличает тяга к прекрасному! И это не новая юбка, Петрова! И не Петрова в новой юбке, Колыванов, лучше-бы-ты-с-таким-счастьем-в-глазах-учебник-истории-изучал!
Но на деле всё было примерно также однообразно и занудно, да, мечты могли иметь другой вектор, но он всё равно оставался одним, и через пять-десять минут можно было смело возвращаться в свой коллектив, к толстой директорше Тамаре Николаевне, которая со своим коксартрозом мечтала стать бабочкой, иметь шесть беспроблемных конечностей и при этом еще и летать.

Поиски я не оставляла и именно поэтому оказалась в этом неприметном клубе.
Случайно. На соседней улице проходила тренинг, шла к  метро и оказалась в небольшой, но эмоционально заряженной толпе. Пара мечтаний показались необычными - пожилая женщина парила с тетрадью в окружении мерцающих огоньков, а дама мрачного вида, взлетев, как петарда, отшвырнула очки в строгой оправе, расхохоталась и с воплем: "Мы сча-а-а-астливы!" кувыркалась над фонарями.
Я притормозила, огляделась по сторонам в поисках эпицентра событий и потянулась за толпой, как ищейка, взявшая след.
Я не спрашивала, кто будет выступать, это не имело значения, но стало интересно, почему публика отличается такой разношерстностью:
- Скажите, а концерт... он какой направленности? Рок, попса, фолк?
Девушка, к которой я обратилась, на мгновение задумалась, потом дернула плечом:
- Не знаю. Это ж Бон!
Я поняла, что это название группы или имя исполнителя.
В небольшом зале я встала поближе к выходу, чтобы по возможности видеть всё пространство. Концерт еще не начался, но в нём, в этом пространстве, уже было не пробиться  из-за активных фантазий зрителей.
Больше всего мечтаний было связано с лохматым парнем, который десятками клонов проникновенно смотрел в глаза, сидел на чьей-то кухне с чашкой чая и задушевными разговорами или стоял перед алтарём. Были одиночные мечты, связанные с красивыми кадрами и хорошими записями, лайками и восторженными отзывами, мечты-стулья и мечты-кондиционеры, а женщина, державшаяся за  невысокий бордюр, почему-то представляла себе медицинскую кушетку и врача.
Когда раздались первые звуки музыки, произошло то, что по прошлому опыту я для себя  назвала "унификацией массового сознания" - индивидуальные мечтания стали исчезать, освобождая пространство для новых, уже однотипных фантазий. Сначала растворились стулья... лайки... неожиданно быстро исчезла кушетка с врачом... несколько дольше продержались лохматые клоны...
И тут произошло нечто новое, а потому интересное для меня. Появляющиеся фантазии не были однотипными. Да, они разлетались стайками и группами - одни больше похожие на воспоминания, другие - на ассоциации, третьи - на сравнения, но они были очень разными... Я подумала, как хорошо, что здесь такие высокие потолки, всему и всем найдется место, и что, наверное, сегодня мне будет нелегко.

Потом я много раз пыталась вспомнить, что же там происходило. Я не смотрела на сцену и не вслушивалась в музыку - для меня самое интересное происходило в пространстве над зрителями.
Образы обескураживали меня своей непохожестью - цветные и графичные, загадочно статичные и кружащиеся огненной саламандрой, абстрактные композиции и конкретные, почти мультяшные иллюстрации. Они вспыхивали искрами и перетекали, как ручьи, возникали и таяли, и при  этом были плотными и осязаемыми, такими, какими бывают переживания самого высокого эмоционального накала...
Голова шла кругом, и я решила не распыляться, сосредоточиться на одном-двух человеках, а то недолго было сойти с ума-а-а-а... "Сойти с ума", это, оказывается, была фраза из песни, которая звучала со сцены, и которую я совершенно не собиралась слушать! Я увидела двух девушек, стоявших рядом и смотревших на певца одинаково восторженными глазами. Но, казалось, они слышали разную музыку и слова. У одной клубилось светлое облако, из которого радостно взлетал ввысь полупрозрачный ангел. А у другой девушка в черном хотела сделать непоправимый шаг в бездну. "Но кто-то мельком отзовет", - раздалось с маленькой сцены, и рядом с обреченной девушкой появилась пожилая женщина, смотревшая на нее с грустью  и бесконечной любовью... бездна исчезала, затягивалась, превращаясь в дорогу, ведущую вдаль... "Лети-и-и-и!" - неслось со сцены, и десятки видений взмывали вверх, вырывались в открытые окна и исчезали в майском небе...
Я могла смело вглядываться в лица зрителей - они, примагниченные к встрепанному парню, не замечали ничего вокруг. Странно, образы были разными, а лица приобрели отпечаток удивительного сходства. Это глаза! Да, это происходило из-за глаз! Они светились, и этот свет действительно озарял лица каким-то особым ощущением радости и счастья, напрочь лишенным истеричной фанатской экзальтации...

- Кто моргнул?
Странный вопрос - при чем здесь что кто-то моргнул? Видения рассеивались, таяли, растворялись... Значит, всё? Как, и это всё? Так быстро? Видимо, сама я уже думала вслух, потому что услышала:
- Это же Бон! - улыбаясь, как старой знакомой, на меня смотрела одна из девушек, я еще помнила ее ангела.
- У него всегда так - время меняется и исчезает!
***
Да, меняется и исчезает... меняется и исчезает... Что-то еще действительно поменялось и исчезло... Два ватных одеяла! Ну, да - тоска с депрессией! Вот почему мне так легко! И вот почему хочется улыбаться всем встречным!
И вдруг в голове возник вопрос, такой простой в своей очевидности, что непонятно было, как он не пришел раньше - а что представлял себе сам певец? Что видел он? Почему я ни разу даже не посмотрела на него?
Я бросилась обратно - у клуба еще толпились люди.
- Скажите, а когда следующий концерт?
- В Нижнем Новгороде? Питере?
- Нет, в Москве!
Люди разводили руками:
- Это же Бон! Никто не знает!
Я шла к метро и думала, что на следующий концерт, когда бы он не был, возьму с собой суровую директоршу Тамару Николаевну. Почему-то я была уверена, что человеку, который мечтает стать бабочкой, непременно понравится - это же Бон!
Я уже видела, как она вспорхнет под потолок, а потом бесшабашно рванет в разноцветную воронку эмоций, которую так лихо закручивает этот парень...
"Ну что ж, лети-и-и-и!" -   встрепанный певец с коротким смешком пролетел мимо меня и исчез среди крыш, я помахала ему рукой и прибавила скорость, чтобы поскорее добраться домой, до безлимитного интернета, ю-тюба и прочих благ цивилизации. У меня впереди были масса вопросов и дел - это же Бон!