Ксана клип снимает. Ссылка

3 сентября 1941 года  в эвакуации в городе Уфе родился Сергей Довлатов. Отец - театральный режиссер  Донат Исаакович Мечик (1909-1995) . Мать - литературный корректор  Нора Сергеевна Довлатова (1908-1999). С 1944 года Сергей Довлатов  жил в Ленинграде. Учился в  ЛГУ, откуда был через два с половиной года выгнан. Был призван в армию и 3 года  служил в колониях уголовников. Был охранником.

Изгнание из университета, служба в охране лагерей уголовников могли бы сломать любого. У него же все это превращалось в прекрасную прозу. Сергей Довлатов обладал талантом превращать ад в трагикомедию. («Зона» записки надзирателя). Но ощущение выброшенности из жизни  в те годы ему было присуще. Он говорил: «Какое счастье, что я знаю русский алфавит». В 1959 году он поступил в ЛГУ на факультет журналистики. Работал в многотиражке, был литературным секретарем у В.Пановой . Об обстоятельствах своей нищей жизни Довлатов размышлял часто.

Его всегда искренне поражало, как это получается, что денег на еду  никогда нет, но случая не упомнит  чтобы не раздобывались деньги на выпивку. Поражало его и собственное отношение к деньгам.

"Вот иду я по Невскому, хочется пить,  но жалко трех копеек на газированную воду, а вечером буду легко расставаться с пятерками, с десятками!" Такое совмещение аскета и лихого кутилы Довлатова всегда удивляло.

В 1972 году он уехал в Эстонию. Для получения таллиннской прописки работал кочегаром в  котельной. Внештатно работал корреспондентом  газеты «Советская Эстония», в еженедельной газете «Моряк Эстонии, корреспондентом  газеты «Вечерний Таллин», "Советская Эстония". Писал рассказы. Подготовленная к печати  его первая  книга «Пять углов» была уничтожена по указанию эстонского КГБ.

Работал экскурсоводом  в Пушкинском заповеднике в Михайловском. Экскурсанты обожали прекрасного рассказчика. В 1975 году вернулся в Ленинград.  Работал  в редколлегии журнала «Костер».

В 1976 году пишет в письме к  Л.Скульской:  "Я работаю в «Костре», Где официально являюсь  единственным порядочным человеком. Мой главный редактор (морской писатель Слава Сахарнов) публично и доказательно объявил, что дельфины лучше и важней людей. Не говоря уж о  Лохнесском чудовище… Есть и другие. Есть старая дева (Вы бы ей не понравились), которая, упрекая меня на  редсовете, сказала: " К нему заходят люди!". Тогда я возразил: " Кому же заходить, вшам"? Она обиделась и справедливо решила, что я ее обозвал вшой…" У меня все хорошо...Главная неприятность моей жизни - смерть Анны Карениной».

С этого времени он публикуется в эмигрантских журналах «Континент», "Время и Мы",  в самиздате. В 1976 году исключен из Союза  журналистов СССР. В 1978 году из-за преследования властей  С.Довлатов эмигрирует из СССР.

Приехав в Америку, поселился  в Нью – Йорке стал  издавать  еженедельную газету «Новый американец»,где был главным редактором. Вместе с ним работали Александр Генис, Петр Вайль, Борис Меттер, Нина Аловерт. Газета была популярной. В 80-е годы добился большого успеха.

Его печатали в самых престижных журналах. Были изданы 12 книг. Его переводили .В Европе и СССР его слушали по радио «Свобода».

Умер 24 августа 1990 года от сердечной недостаточности. Похоронен на кладбище в Нью-Йоркском районе «Квинс».
(Майя Уздина)

Я спросил у восьмилетней дочки:
– Без окон, без дверей – полна горница людей. Что это?
– Тюрьма, – ответила Катя.

Как‑то раз отец сказал мне:
– Я старый человек. Прожил долгую творческую жизнь. У меня сохранились богатейшие архивы. Я хочу завещать их тебе. Там есть уникальные материалы. Переписка с Мейерхольдом, Толубеевым, Шостаковичем.
Я спросил:
– Ты переписывался с Шостаковичем?
– Естественно, – сказал мой отец, – а как же?! У нас была творческая переписка. Мы обменивались идеями, суждениями.
– При каких обстоятельствах? – спрашиваю.
– Я как‑то ставил в эвакуации, а Шостакович писал музыку. Мы обсуждали в письмах различные нюансы. Показать?
Мой отец долго рылся в шкафу. Наконец он вытащил стандартного размера папку. Достал из нее узкий белый листок. Я благоговейно прочел:
«Телеграмма. С вашими замечаниями категорически не согласен. Шостакович».

Грубин предложил мне отметить вместе ноябрьские торжества. Кажется, это было 60‑летие Октябрьской революции.
Я сказал, что пить в этот день не буду. Слишком много чести.
А он и говорит:
– Не пить – это и будет слишком много чести. Почему же это именно сегодня вдруг не пить!

Моя жена спросила Арьева:
– Андрей, я не пойму, ты куришь?
– Понимаешь, – сказал Андрей, – я закуриваю, только когда выпью. А выпиваю я беспрерывно. Поэтому многие ошибочно думают, что я курю.

Сидел у меня Веселов, бывший летчик. Темпераментно рассказывал об авиации. В частности, он говорил:
– Самолеты преодолевают верхнюю облачность… Ласточки попадают в сопла… Самолеты падают… Гибнут люди… Ласточки попадают в сопла… Глохнут моторы… Самолеты разбиваются… Гибнут люди…
А напротив сидел поэт Евгений Рейн.
– Самолеты разбиваются, – продолжал Веселов, – гибнут люди…
– А ласточки что – выживают?! – обиженно крикнул Рейн.

Ленин картавил и потому произносил:
«Гавнодушие».

Можно, рассуждая о гидатопироморфизме, быть при этом круглым дураком. И наоборот, разглагольствуя о жареных грибах, быть весьма умным человеком.

Издавался какой‑то научный труд. Редактора насторожила такая фраза:
«Со времен Аристотеля мозг человеческий не изменился».
Может быть, редактор почувствовал обиду за современного человека. А может, его смутила излишняя категоричность. Короче, редактор внес исправление. Теперь фраза звучала следующим образом:
«Со времен Аристотеля мозг человеческий ПОЧТИ не изменился».

Случилось это в Таллине. Понадобилась мне застежка. Из тех, что называются «молнии». Захожу в лавку:
– «Молнии» есть?
– Нет.
– А где ближайший магазин, в котором они продаются?
Продавец ответил:
– В Хельсинки.

Художника Копеляна судили за неуплату алиментов. Дали ему последнее слово.
Свое выступление он начал так:
– Граждане судьи, защитники… полузащитники и нападающие!..

Оказались мы в районе новостроек. Стекло, бетон, однообразные дома. Я говорю Найману:
– Уверен, что Пушкин не согласился бы жить в этом мерзком районе.
Найман отвечает:
– Пушкин не согласился бы жить… в этом году!

Наутро после большой гулянки я заявил Сергею Вольфу:
– Ты ужасно себя вел. Ты матюгался, как сапожник. И к тому же стащил зажигалку у моей приятельницы…
Вольф ответил:
– Матюгаться не буду. Зажигалку верну.

Губарев поспорил с Арьевым:
– Антисоветское произведение, – говорил он, – может быть талантливым. Но может оказаться и бездарным. Бездарное произведение, если даже оно антисоветское, все равно бездарное.
– Бездарное, но родное, – заметил Арьев.

– Что ты думаешь насчет евреев?
– А что, евреи тоже люди. К нам в МТС прислали одного. Все думали – еврей, а оказался пьющим человеком.

Повстречали мы как‑то с Грубиным жуткого забулдыгу. Угостили его шампанским. Забулдыга сказал:
– Третий раз в жизни ИХ пью!
Он был с шампанским на «вы».

Звонит Найману приятельница:
– Толечка, приходите обедать. Возьмите по дороге сардин, таких импортных, марокканских… И еще варенья какого‑нибудь… Если вас, конечно, не обеспокоят эти расходы.
– Совершенно не обеспокоят. Потому что я не куплю ни того ни другого.

Пивная на улице Маяковского. Подходит Вольф, спрашивает рубль. Я говорю, что и так мало денег. Вольф не отстает. Наконец я с бранью этот рубль ему протягиваю.
– Не за что! – роняет Вольф и удаляется.

Вольф говорил:
– Нормально идти в гости, когда зовут. Ужасно идти в гости, когда не зовут. Однако самое лучшее – это когда зовут, а ты не идешь.

Поэт Охапкин надумал жениться. Затем невесту выгнал. Мотивы:
– Она, понимаешь, медленно ходит, а главное – ежедневно жрет!

Горбовский, многодетный отец, рассказывал:
– Иду вечером домой. Смотрю – в грязи играют дети. Присмотрелся – мои.

Лениздат напечатал книгу о войне. Под одной из фотоиллюстраций значилось:
«Личные вещи партизана Бонсюка. Пуля из его черепа, а также гвоздь, которым он ранил фашиста…»
Широко жил партизан Боснюк!

Слышу от Инги Петкевич:
– Раньше я не подозревала, что ты – агент КГБ.
– Но почему?
– Да как тебе сказать. Явишься, займешь пятерку – вовремя несешь обратно. Странно, думаю, не иначе как подослали.

Генрих Сапгир, человек очень талантливый, называл себя «поэтом будущего». Лев Халиф подарил ему свою книгу. Сделал такую надпись:
«Поэту будущего от поэта настоящего!»

Встретил я как‑то поэта Шкляринского в импортной зимней куртке на меху.
– Шикарная, – говорю, – куртка.
– Да, – говорит Шкляринский, это мне Виктор Соснора подарил. А я ему – шестьдесят рублей.

Хармс говорил:
– Телефон у меня простой – 32‑08. Запоминается легко: тридцать два зуба и восемь пальцев.

Моя жена говорит:
– Комплексы есть у всех. Ты не исключение. У тебя комплекс моей неполноценности.

У Ахматовой когда‑то вышел сборник. Миша Юпп повстречал ее и говорит:
– Недавно прочел вашу книгу.
Затем добавил:
– Многое понравилось.
Это «многое понравилось» Ахматова, говорят, вспоминала до смерти.

– Как вас постричь?
– Молча.

Я болел три дня, и это прекрасно отразилось на моем здоровье.

Жена моего брата говорила:
- Боря в ужасном положении. Оба вы пьяницы. Но твое положение лучше. Ты можешь день пить. Три дня. Неделю. Затем ты месяц не пьешь. Занимаешься делами, пишешь. У Бори все по-другому. Он пьет ежедневно, и, кроме того, у него бывают запои.

Брат спросил меня:
- Ты пишешь роман?
- Пишу, - ответил я.
- И я пишу, - сказал мой брат, - махнем не глядя?

- Напечатали рассказ?
- Напечатали.
- Деньги получил?
- Получил.
- Хорошие?
- Хорошие. Но мало.

Выносил я как-то мусорный бак. Замерз. Опрокинул его метра за три до помойки. Минут через пятнадцать к нам явился дворник. Устроил скандал. Выяснилось, что он по мусору легко устанавливает жильца и номер квартиры. В любой работе есть место творчеству.

Соседский мальчик: - Из овощей я больше всего люблю пельмени...

Соседский мальчик ездил летом отдыхать на Украину. Вернулся домой. Мы его спросили:
- Выучил украинский язык?
- Выучил.
- Скажи что-нибудь по-украински.
- Например, мерси.

Вышла как-то мать на улицу. Льет дождь. Зонтик остался дома. Бредет она по лужам. Вдруг навстречу ей алкаш, тоже без зонтика. Кричит: - Мамаша! Мамаша! Чего это они все под зонтиками, как дикари?!

"Она - актриса Страдивари, словно тончайшая скрипка, она играет - как живет, для нее нет разницы между игрой и реальностью" - эти слова режиссера Игоря Таланкина как нельзя точно и тонко передают суть явления по имени Нины Ургант. В театре и в кино с одинаковой силой самоотдачи и достоверностью актриса создавала образы сильных духом фронтовичек и непутевых женщин. Могла сыграть фабричную девчонку, застенчивую свинарку и… королеву английскую.
Город Луга, в котором родилась Нина, был основан в конце XVIII века. Исторически там проживало в основном эстонское население. Оттуда происходил дед Нины, там жил отец Николай Андреевич - эстонец, женившийся на красивой русской девушке Марии Петровне, семья которой также обитала в этих краях.

Отец Нины был офицером, поэтому семья кочевала из города в город. Последним предвоенным местом жительства был латвийский город Даугавпилс.
Когда началась Великая Отечественная война, Нине было 11 лет. Она навсегда запомнила, как грохотали по мостовым Даугавпилса немецкие танки с черными крестами. Она и сегодня отчетливо помнит чужую речь, треск мотоциклов, похожих на пулеметные очереди, и страшный голод. Мать Нины работала грузчиком в булочной и тайно от фашистов приносила троим детям буханку хлеба, подвергая свою жизнь смертельной опасности: по законам того времени за такой проступок ее могли расстрелять.
После войны, окончив среднюю школу, Нина Ургант приехала в Ленинград и подала документы сразу в политехнический и педагогический институты и заодно... в слесарную школу. Однако в итоге Нина поступила... в Ленинградский театральный институт имени А.Н. Островского (ныне - Академия театрального искусства), где ее педагогом была Татьяна Сойникова.

Успешно окончив институт в 1953 году, Нина определилась на работу в Ярославский академический драматический театр имени Ф. Волкова, где сразу заняла место ведущей лирической героини. Но проработала она там недолго. Уже через год (в 1954) Ургант вступила в труппу Ленинградского театра имени Ленинского комсомола, куда ее пригласил Георгий Александрович Товстоногов, тогда художественный руководитель театра.
Не прошло и года, как Товстоногов решил, что Нина Ургант - не та актриса, которая нужна Ленкому. И кто знает, что бы ожидало начинающую актрису, не посмотри он фильм "Укротительница тигров". В этой комедии Александра Ивановского и Надежды Кошеверовой Нина Ургант сыграла Оленьку - недалекую девушку из циркового кордебалета, хорошенькую и жизнерадостную. Георгию Александровичу понравилась работа молодой актрисы, и он не только не уволил ее, но даже увеличил ей оклад.
Зато в кинематографе эта роль сослужила актрисе плохую службу. Поскольку роль была отрицательной, противопоставленной главной героине, она оказалась вне интересов кинематографа тех лет. В течение следующих семи лет она сыграла лишь в нескольких фильмах, да и то в ролях второго плана.
Тем временем в "Ленкоме" Нина Ургант с успехом выступала в главных ролях, играла премьеру за премьерой. На ее счету в этом театре около 20 ролей: это Галя Давыдова в спектакле "В добрый час" В. Розова (1955), Лина в "Первой весне" Г. Николаевой и С. Радзинского (1956), Лушка в "Поднятой целине" по М.Шолохову (1957), Нинка в "Проводах белых ночей" В.Пановой (1961), Клава в спектакле "Один год" по Ю. Герману (1961) и др.

Наверное, Нина Ургант так и осталась бы в этом театре, который считала уже родным, но в 1962 году ее пригласили в Ленинградский академический театр драмы им. А.С. Пушкина (ныне - Александринский театр). Приглашение было уникальным - ей предложили роль Инкен в широко известной пьесе Г. Гауптмана "Перед заходом солнца". В течение последующих 10 лет Ургант играла эту роль.

В театре драмы имени А.С. Пушкина актриса осталась навсегда и там сыграла более 30 ролей. Помимо Инкен Петерс в спектакле "Перед заходом солнца" Г. Гауптмана (1963) - это Мари-Октябрь во "Встрече" Ж.Робера (1964), Варя в "Деле, которому ты служишь" Ю.Германа (1967), Раневская в "Вишневом саде" А. Чехова (1972), Ника в спектакле "Из записок Лопатина" К. Симонова (1975), Ксантиппа в "Беседах с Сократом" Э. Радзинского (1976), Гертруда в "Гамлете" В. Шекспира (1992) и др. Все работы пользовались неизменным успехом у зрителя. На спектакли с участием Нины Ургант до сих пор приезжают жители многих городов, окрестных и дальних - почувствовать ее игру, проникнуться ее обаянием.
Нина Ургант воплотила на сцене и молодых современниц, таких, как Варя из спектакля Ю.Германа "Дело, которому ты служишь", и женщин средних лет, таких, как Анна Георгиевна в пьесе А.Гребнева "Из жизни деловой женщины". Актриса любит играть в пьесах А.П.Чехова - Раневскую в "Вишневом саде", Машу в "Чайке". Она - поразительная госпожа Простакова в фонвизинском "Недоросле", Москалева в "Дядюшкином сне" Ф.Достоевского.
Актерская судьба не раз дарила ей роли королев. Она трактует их по-своему, с оттенками, присущими только этой актрисе. Это - кокетливая Екатерина II в пушкинской "Капитанской дочке", это влюбленная в преступного Клавдия Гертруда ("Гамлет" В.Шекспира), это - Елизавета Английская в одноименной пьесе Ф.Брукнера. Они все очень разные, королевы Нины Ургант. Особенно неожиданна Елизавета, презирающая и этикет, и молву. Она открыто любит графа Эссекса, не считаясь с собственной репутацией, но, обвинив его в государственной измене, находит силы для того, чтобы в ней победил долг правительницы Великобритании.

Свою первую большую роль в кино Нина Ургант сыграла в 1962 году в мелодраме Игоря Таланкина "Вступление". Ее героиня - мать Володи - не имеет имени собственного, символизируя тип женщин, постоянно ищущих особую, романтическую, пламенную любовь. Эти поиски заставляют мать Володи держать семью - мужа, сынишку - на третьих ролях.

Роль написана известной писательницей Верой Пановой как отрицательная, но Нина Ургант искала и нашла в образе матери Володи такие трогательные черты, которые заставляют сына, возмущенного появлением в жизни матери безнравственного мужчины, от всего сердца посочувствовать ей. Нина Ургант исследовала характер таких женщин, как мать Володи, выступила как бы их адвокатом и выиграла этот "процесс", поэтому в ответ на благодарственные слова актрисы Вере Пановой за сложную, интересную роль, писательница ответила: "Я не так написала эту роль - это вы ее сделали, вам спасибо". До сих пор Нина Николаевна считает эту роль лучшей.

Роль матери предопределила дальнейший образ героинь Ургант в кино. Как правило, это женщины нелегкой судьбы, но не искореженные жизненными перипетиями, а полные человеческого тепла, веры в добро.

Вслед за "Вступлением" последовали другие замечательные работы. В кинофильме "Я родом из детства" (1966) режиссера В. Турова Нина Ургант играет роль Люси - молодой женщины, овдовевшей в День Победы, и ее горе не поддается никакому утешению. Режиссер отказался давать актрисе профессиональные указания, он молча наблюдал за ее игрой. Нина Ургант в роли Люси шла, словно слепая, по поленьям дров, сложенных во дворе, задыхалась, падала, вставала и снова шла, не боясь сломать ноги.

Не менее трагичной была и роль Анны Михайловны в кинофильме "Сыновья уходят в бой" режиссера В. Турова (1971), потерявшей во время оккупации своих сыновей. Актриса так прочувствовала гибель детей своей героини, что не смогла выйти из образа, и ее снова лечили - на этот раз от нервного срыва.

Несомненно, наиболее известная и любимая зрителями работа Нины Ургант в кино - медсестра Рая из фильма Андрея Смирнова "Белорусский вокзал" (1970). Картина многократно демонстрировалась на телеэкранах и, кажется, нет такого человека, который не сочувствовал бы Рае, любящей своего комбата и потерявшей его сначала после войны, потом и окончательно - когда он умер. Всю жизнь она любила только его. Когда Рае сообщают, что комбат умер, лицо ее каменеет, после чего сквозь слезы, еле сдерживаемые рыдания она поет под гитару ставшую знаменитой песню Булата Окуджавы "Нам нужна одна Победа, одна на всех, мы за ценой не постоим"... Образом Раи актриса Нина Ургант вписала свое имя золотыми буквами в историю отечественного кинематографа.
Среди других известных ролей актрисы Миленина в драме Сергея Микаэляна "Премия" (1974) и Нина Николаевна в киноповести Аиды Манасаровой "Вы мне писали" (1976).
У Нины Ургант много "военных" ролей. И на каждой у нее болело сердце - она отдавала себя целиком, иначе не могла их сыграть. После съемок сцены получения похоронки в фильме "Я родом из детства" актриса на два месяца попала в больницу - у нее отнялись руки: "Я так волновалась, что к съемке похудела на пятнадцать килограммов. Режиссер все объяснил, я приготовилась. А когда начали снимать и я взяла похоронку - не закричала, не заплакала. Просто вдруг повернулась и пошла, ничего не видя, карабкаясь по поленнице дров, пока не провалилась куда-то и не замерла..."
Для Нины Николаевны тема войны - священна. Ей даже снятся военные сны, хоть она не воевала: была еще совсем девочкой. А ветераны Великой Отечественной считают ее участницей войны и в День Победы Нина Угрант получает письма и телеграммы с поздравлениями.
Когда живы были Владимир Высоцкий и Андрей Миронов, в доме у Ургант собиралось человек 20 - 30. Бурное было время: На съемках Нине Ургант ей обязательно надо было кем-то увлечься, иначе роль не получалась. А потому влюблялась часто и самоотверженно, большей частью, платонически, но все равно жила под сильным впечатлением. Когда влюбленность проходила, расставалась безболезненно, без надрыва. Замуж "официально" выходила три раза, и все три мужа - актеры.

А сын у Нины Николаевны один - Андрей Ургант, шоумен. Из-за огромной загруженности работой, Нина Ургант не могла уделять много внимания сыну - он ходил в детский садик, два года провел в интернате, потому что мама была занята сразу в нескольких картинах. Так что рос Андрей по-советски.

По словам матери: "Воспитали его идеально. Андрей - человек очень добрый, широкий, абсолютно бескомпромиссный. Потому и маялся долго, поменял много театров: нигде ужиться не мог, любому мог в лицо сказать все. В конце концов "остановился" на нашем Театре музыкальной комедии: Андрюша прекрасно поет. С сыном мы каждый день перезваниваемся - мы же волнуемся друг за друга. Он меня опекает, дарит вещи, которые сама себе позволить не могу. То для дома что-нибудь притащит, то кофточку какую-нибудь. А как-то раз принес юбочку-"мини". Я ему: "Сынуленька, ты забываешь, что мне уже энное количество лет!" А он: "Мама, ты для меня молодая!" Что ж удивляться, что на сцене я до сих пор играю "про любовь", хотя у самой - уже внуки взрослые".Внуков у Нины Николаевны двое: Иван Ургант - окончил театральный институт, работает на телевидении, радио, пишет музыку, поет песни; Маша - живет и учится в Голландии.А на экране актриса не появляется уже давно - нет в кино достойных ролей для заслуженных немолодых актрис. Хотя как-то Нине Николаевне предложили за хорошие деньги сыграть пожилую княгиню из "бывших", которая живет на свалке и совращает мальчиков. Актриса пришла в ужас: "Я сыграла в жизни много ролей, но таких не играла и играть не буду. Иначе что скажут фронтовики, которые меня по "Белорусскому вокзалу" помнят, как я им в глаза посмотрю?" Так что живет Нина Ургант небогато, а с ней - четыре кошки, которых она подобрала на улице и выходила. Сейчас уже нет ни ее близких, ни товарищей по экрану - из "пятерки" в "Белорусском вокзале" в живых осталась только Нина Николаевна. Но она не унывает: "В жизни столько хорошего!"
Нина Ургант - трогательный, благородный человек. "Она - актриса Страдивари, словно тончайшая скрипка, она играет - как живет, для нее нет разницы между игрой и реальностью" - эти слова Народного артиста СССР режиссера Игоря Таланкина как нельзя точно и тонко передают суть явления по имени Нины Ургант.
Журнал "Культурная Столица".