Немного о признании поэтов.

Вступление к книге «Как слово наше отзовется…» / Сост., вступ. статьи и словарь Н. Колосовой;  М.:  Правда,  1986, 
Избранная лирика: Федор Тютчев, Евгений Баратынский, Владимир Бенедиктов, Апполон Григорьев, Афанасий Фет. 

                                                 От составителя

                                           «Нам не дано предугадать,
                                           Как слово наше отзовется…»

    Эти тютчевские строки давно стали афоризмом. Для поэта, в идеале призванного «глаголом жечь сердца людей», проблема отзыва существенно важна.

    Конечно, признание не обязательно совпадает с отзывом: признавать поэта можно, следуя моде или вчитывая в его слова иной смысл. Упрощая проблему, согласимся считать, с определенной долей вероятности, что признание поэта есть результат благодарного отзыва в душе читателя на мысли и чувства,  выраженные в поэтическом произведении.

       В той или иной мере поэты, чьи произведения вошли в этот сборник, изведали мучительную для любого мастера полосу равнодушия или пренебрежения к их труду. Евгений Баратынский был наиболее уязвим и охлаждение к нему читателей и критики, последовавшие после короткого периода признания, переживал глубоко мучительно. Под вопрос ставилось само дело поэта:

Я дни извел, стучась к людским сердцам,
Всех чувств благих  я подавал им голос.
Ответа нет! Отвергнул струны я…

       Кажется, только Аполлона Григорьева мало заботила судьба его стихов, недаром он издал крохотным тиражом всего одну поэтическую книжечку (в 1846 г.), о которой, правда, Белинский писал: «Из (…) стихотворных книжек, вышедших в прошлом году, замечательнее других – стихотворения Аполлона Григорьева».
     
    В статье о Тютчеве, написанной в форме письма к Ап. Григорьеву, Афанасий Фет говорит, в частности, об «энтузиазме», возбужденном стихами Тютчева «в тесном кружке знатоков» и об отсутствии популярности поэта среди широкой публики. Анализируя причины, затрудняющие понимание поэзии Тютчева, достоинство которой состоит в красоте поэтической мысли, Фет пишет: «Мы (…) твердо уверены, что яркому поэтическому огню г. Тютчева суждена завидная будущность не только освещать, но и согревать грядущие поколения».
     
   Судьба поэтического творчества самого Фета во многом сходна с тютчевской, широкой известностью он тоже не пользовался: «В литературных трудах я никогда не гнался (…) за так называемой авторской славой. Редко случалось мне находить в слушателях то глубокое и нежное участие, которое мгновенно роднит душу слушателя с душою певца».
   
    Но ничья литературная судьба не была так прихотливо-превратна, как судьба Владимира Бенедиктова. Шумный успех, забвение, вторая волна успеха, затем вновь долгое, долгое забвение. И если поэзия Тютчева, Баратынского, Фета начала новую жизнь уже на рубеже двух веков, Григорьева – в начале века (благодаря А. Блоку), то пересмотр творчества Бенедиктова и восстановление его творческой репутации, начавшиеся в 30-е годы ХХ века, происходят буквально в наши дни – красноречивое свидетельство тому недавно вышедший  в свет большой том его стихотворений в Большой серии Библиотеки поэта.
     
    Видимо есть неведомый закон, по которому рано или поздно признание приходит к каждому истинному поэту; поэтическое слово в конце концов вызывает сочувственный отзыв в сердцах читателей, даже пройдя «веков завистливую даль».

Отредактировано Adagio (2018-12-08 14:28:50)