Журнал "Время культуры" опубликовал большое интервью, взятое Екатериной Боярской у Андрея Леона, педагога по вокалу, занимавшегося в свое время с Александром Боном.

Вы когда-то давали уроки вокала Александру Бону, который стал одним из лидеров последнего шоу «Голос». Как вы встретились с Александром?

Тогда он был ещё Бондарев. Это было в Питере, на Садовой, в молодёжном каком-то центре. Я привел туда на конкурс своего ученика. Мы сидели в зале, несколько человек, взрослых мужиков, профессионалов, музыкантов. На саунд-чеке услышали, как Саша для пробы микрофона взял несколько нот. Мы переглянулись. Неужели такое ещё бывает? Живой, органичный. Я хотел подойти к нему, познакомиться, взять телефон. Мне очень интересно было. Голос красивый, но нужно доставать, развивать, нужно делать. Я всё же решил, что не стоит пока, вокруг него была толпа поклонников, а я хором не пою. Как мы и предполагали, он взял первое место. Этому я не удивился. Мой подопечный выступил неудачно, не послушал меня, не внял, своевольничал. Мы вышли с друзьями на улицу, идём к метро и обсуждаем Бондарева – больше и нечего было обсуждать. И на первом же перекрёстке видим Сашу. Он подходит к нам и спрашивает, как пройти к метро. «Ну пошли», – сказал я. Друзья отстали, чтобы дать нам пообщаться, и мы договорились созвониться. Он позвонил на следующее же утро, рано, разбудил меня. Как будто еле дождался. Он где-то работал тогда, с музыкой это было не связано – деньги-то надо зарабатывать! Какой-то неудобный график у него был, Саша мог заниматься со мной только раз в неделю. Но раз в неделю не имеет смысла. Потом выяснилось, что если бы мы не встретились, он бы буквально на следующий день уехал к себе в Мурманск. Так что это было вовремя. И у меня тогда распалась группа музыкантов, я сам устал на сцену выходить, мне стало интереснее вкладывать в кого-то. Тогда я спросил: «Готов бросить все эти свои халтуры и заниматься только пением? Я буду с тобой работать бесплатно». И он всё бросил, и мы больше года пахали. Тяжёлые физические нагрузки. По шесть, по семь часов каждый день, с редкими выходными. Террор во всех смыслах. Всё серьёзно. Не каждый выдержит. С ним было хорошо работать. В это время случился в Мурманске фестиваль «Трасса», мы подготовились к нему, поехали. Там он тоже пел «Malade», как и на «слепом» прослушивании в «Голосе». Я ему аккомпанировал.

То-то я смотрю, что этот номер на фестивале «Трасса» – как маленький спектакль. Драма. Здесь ваше актёрское образование дало себя знать, а Александр оказался талантливым актёром, не только певцом.

Это было очевидно. Для театра «На Колменской» мы с группой vMetro сделали спектакль, такое музыкальное представление – «Музыка больших городов».

Расскажите, пожалуйста, об этой группе.

Очень хороший был коллектив. Саша интересно работал в этой группе. Они пели в метро, на красной ветке. Просто заходили в вагоны и пели. Многие питерцы их помнят. Один парень был загримирован под клоуна, это сразу вызывало улыбки. Они пели очень разный репертуар. Денег не просили. Пение своё не навязывали – хочешь – слушай, хочешь – продолжай сидеть, уткнувшись в газету. Прекрасная практика – как увлечь аудиторию. Брэнд в итоге достался Саше, и я этому рад. Это была, если можно так выразиться, мною собранная команда, чтобы «придумать», раскрыть его – Сашу. Саша – артист на очень широкую аудиторию, его слушали и подростки и пожилые люди, а это редкость. Он периодически утрачивал какие-то свои качества, но потом они возрождались. Это даёт надежду, что он не только сохранит свою индивидуальность, но и будет развиваться. Главное, что он правду в себе сохранил. При этом я вижу, что по-настоящему он ещё не почувствовал уверенность, не верит в происходящее. Надо подождать, когда это произойдёт, вот тогда начнётся нечто! Он ведь может выдать гораздо больше того, что выдаёт сейчас.

Ещё больше??? А когда вы в последний раз встречались с Александром Боном?

Летом. Ещё до «Голоса». Поздравлял его с днём рождения. Оказался рядом с улицей Коломенской, где он снимал жильё. У меня в сумке был для него подарок – полторашка бутылки домашнего мёда, он любит. Тогда Саша сказал, что дела так себе. Грустный был. Он сказал, что всё у него развалилось, нечем заняться. И вот буквально сразу возник «Голос». Молодец. Он сделал правильный ход, и теперь он не остановится, я знаю.

Он жизнеспособен. Испытание славой уже практически прошёл. Остальное – легче. Звонить или поздравлять его после «Голоса» я не стал. Я родителей его поздравил.

Почему вы прекратили занятия с Александром?

Я практически всё сделал. Мы прошли все нужные этапы, дальше он должен был сам. Любопытно, что Саша попал в команду Билана, которого я ему в пример приводил неоднократно.

Как вы думаете, почему на «слепых» прослушиваниях Билан развернулся к Бону через 20 секунд после начала песни, когда певец был ещё на полушёпоте? Что он услышал?

То же, что и мы тогда, на саунд-чеке. Он жизнь услышал. Для этого достаточно и шёпота. Настоящий. Живой. Это ясно с первого звука. Ни под кого не подделывается, ни у кого ничего не перенимает. Молодые часто копируют звук и чью-то манеру. От этого я всех своих учеников предостерегаю: самое страшное в нашей попсе – это некая сделанность. Нет жизни на сцене. Выносят на суд не своё. Кстати, мне не очень понравилось, как Саша спел «Malade». Понятно – волнение, урезанный вариант песни и прочее.

Ну вы – сверхперфекционист. «Это было круто!» – цитирую наставников.

Могло быть лучше. Но всё равно Саша вышел – вот это Саша и вышел. Больше никто. Индивидуальность. После 20 секунд шёпота он и голос продемонстрировал в «Malade» – голос прекрасный, богатый, с теми самыми обертонами. Мы постоянно включали эту песню во все программы, и она даже надоела. Видимо, он взял её, поскольку буквально сросся с ней на каком-то этапе. Во сне мог спеть. Что я, пожалуй, не доработал у Саши – так это низы. Низы можно было бы достать, немного не дотянуто. Ещё – дикция хромает.

Что вы, каждое слово слышно! Прекрасное словопроизнесение. Вы – сверх-сверх-перфекционист?

Я говорю о песнях на английском и французском. Всё равно английское «t» у него во французском произношении присутствует.

Ну, это уже «блохи». Этого нам, простым смертным, не слышно. А как вы относитесь к тому, что некоторые очень-очень классические музыканты говорят, что Бон не попадает в ноты и поэтому тяжело его слушать?

Классические музыканты у нас суперпрофессиональны, это факт. Но есть оборотная сторона медали. Профессионализм – это всего лишь воспроизводимость. А Артист – это жизненная позиция. И позиция – это не просто окоп, где ты сидишь. Позиция – это откуда ты стреляешь, условно говоря. Так нас учила на курсе Роза Абрамовна Сирота, и я стараюсь так жить и так учить. Главное – в душу попадать, а не в ноты.

Судя по всему, ваше преподавание включает и актёрское мастерство, вы и режиссируете номер. И даже элементы филологии и философии присутствуют! А касаемо именно пения и голоса – у вас свой метод преподавания или вы учите так, как учили вас?

Я внёс много своего, но есть какие-то общие положения, без которых не обойтись. Их, кстати, не так уж много.