Не родители, конечно, а мои либеральные бабушка с дедушкой. Сами они они, педагоги по профессии,  заняли наблюдательную позицию - сидели в парке на скамейке с биноклем, с ружьем по чистой случайности.

Так вот. Я пришла туда, можно сказать, днем. Летний вечер, светло, часов семь. Как только я, восьмиклассница, сделала первый шаг на танцплощадку, зазвучала песня "Ясные, светлые глаза" и меня пригласил танцевать прекрасный блондин в белых брюках. У него была прическа "ветерок", как у Ричарда Сандерсона, только волосы светлые-светлые. Мы обнялись под музыку и застыли на месте - тогда так танцевали.

После этого танца я была мгновенно изъята с танцплощадки моими либеральными родственниками. И мы пошли домой. Еще два года - до окончания школы - я на танцплощадку ни ногой. Да и после не ходила - уже появились дискотеки.

Имени блондина я так и не узнала.
А песню пела Алла Пугачева, о ней я узнала позже.

...
Самая же главная проблема в том, что раньше каждого артиста можно было узнать по репертуару. Моя генеральная линия тоже состояла в том, что мои подопечные не пели песни наших коллег. Наши песни пели все, а мы пели только те, которые мы исполняли первыми. Мне кажется, что это — один из важнейших компонентов создания творческого лица исполнителя. Потому что если у актера нет своего репертуара, он не может быть звездой.

Если ты хорошо поешь чужой репертуар — это все равно вторичное исполнение.

Например, мне нравится проект «Голос», но мне кажется, что мы в финале рождаем не артиста, а обезьяну. При этом «Голос» – замечательный проект, и он пользуется огромным зрительским интересом. Но, на мой взгляд, после четвертьфинала надо петь на родном языке.

Во-первых, это было бы в какой-то степени интересно для композиторов. Создавая произведения для «Голоса», мы бы пропагандировали новый музыкальный материал, который пели бы будущие победители. Очень важный момент, если бы человек победил с песней, которая бы стала его визитной карточкой. А так получается, что победитель едет на конкурс «Евровидение» и выше пятого места не пойдет. Потом человек вообще пропадает.

Почему? Да потому что после завершения конкурса начинается самая тяжелая кровавая работа — подбор репертуара.

– Вот на этом и спотыкается абсолютное большинство участников. Почему, кстати?

– А потому что нет дальше наставников. Тогда должна быть продюсерская компания, которая бы заключала определенный договор, которая бы субсидировалась и при которой бы были те же педагоги, аранжировщики и композиторы. Но это должно быть параллельно с «Голосом».

Уже внутри «Голоса» перед заключительными четвертьфиналами должна разучиваться новая музыкальная продукция, которая потом должна раскручиваться, после чего человек должен переходить из «Голоса» в «Песню года».

В конце концов, итальянцы же делаю «Сан Ремо». Почему у нас такого нет? Та же «Песня года» делается, она хорошая, но она не такая широкая, как была раньше. И это несмотря на то, что Игорь Крутой — очень способный и талантливый человек во всех своих проявлениях, все равно в любом случае попасть туда не из поля его творческого внимания достаточно сложно.

Поэтому сейчас наступила такая ситуация, которая сужает рамки новых исполнителей. Мне так кажется, может, я не прав?
...
Тот беспредел, который сегодня существует в схоластике слов, вплоть до дебилизма, конечно, очень огорчителен. Я не хочу никого учить, не хочу никому читать нотации, я просто хочу сказать, что должно быть какое-то очень важное и трепетное отношение к тому, что ты делаешь. И в этом смысле много есть разных примеров, которые сейчас тоже существуют — когда человек берет и старается сделать свой репертуар. Это очень важный момент. Потому что когда репертуара нет, далеко не уедешь.
...